Родная сторонка

Все мы «родом из детства». И каких бы социальных высот не достигли, какую бы карьеру не сделали  в дальнейшем, где бы не жили, всегда со щемящей теплотой и грустью мы вспоминаем тот уголок родной земли, по которой сделали свои первые в жизни шаги.

 Первые  мои воспоминания связаны с речкой. Она  была  за огородами, где сажали картошку, впрочем, во времена моего детства там сажали не только картошку, но и лук, капусту, помидоры, горох, к воде поближе. С первых тёплых деньков и до самых заморозков мы «пропадали» на речке: купались до посинения, грелись, толкаясь,у костра  и тут же бежали обратно в воду -отмываться от сажи. Банками  ловили рыбу, закрывали пол - литровую банку крышкой, вырезали  в ней дырку, напихивали туда хлеба для приманки и закидывали нашу снасть в речку, серьёзные  рыбаки назвали бы это баловством, но нам  на перекус  хватало. Мы выпрашивали дома с утра хлеб и соль, а наловив гольянов, нанизывали их на прутик, жарили подсолив, и  с удовольствием уплетали этот добытый собственными руками улов. На Макарке было самое удобное место для купания. Кстати речка наша Оловка  на самом деле имеет, вполне, серьёзное официальное название Тунгусский Олов, а Макарка была названа так по имени хозяина мельницы, стоящей ,когда то, на этом месте, до революции, Макара Ананьева. Здесь из берега выступал камень, естественный трамплин для прыжков, не очень глубоко, но и не мелко, в самый раз для детворы всех возрастов. Визг, крики, смех стоял  над водой с утра  и до вечера.

Ребята постарше предпочитали купаться на Мужике, считалось, что в этом месте вода с головой скрывает взрослого мужика. Там в воде бил ключ, вода была холодной, от деревни далековато, поэтому ездила туда молодёжь, с глаз родительских долой, да и грибов там можно было набрать. Благо места  там знатные.

 Среди жителей окрестных деревень всегда идёт соревнование - чья деревня лучше и эпитетами награждают друг друга зачастую не лестными, нас звали «колошными» за то,  что деревенька наша Новый Олов расположена в дальнем углу  Чернышевского района, а о самой деревне говорили – навозная яма, хотя в других деревнях навоза не меньше. А село наше лежит вообще – то очень выгодно, в долине  между двумя хребтами. С двух сторон его окружает тайга, богатая ягодниками, а с третьей стороны – Нерчинские степи, богатые сенокосами. И речушка своя, хоть и не большая, а на нерест в неё заходили ленки и хайрюза , иногда и сомов ловили. В степи  и в тайге – озёра, да и до реки  Нерчи всего 25 километров и до Кислых ключей – минеральных источников в Зюльзе и Зюльзикане от 18 до 25 километров.

Только с годами начинаешь понимать, в каком богатейшем месте жил, а тогда  в детстве, едва научившись чуть – чуть различать грибы, мы, сначала, с взрослыми, а потом  и самостоятельно, начали совершать набеги  на ближайшие лески: Чувашку, Остров.  Остров – это  название связано, с естественным природным явлением, река поменяла свое русло, и в результате старое и новое русла образовали остров. Это самая настоящая аномальная зона. На этом пятачке, в несколько сот метров размером, не так уж и густо поросшем деревьями, с открытым пространством вдоль реки переблудило пол - деревни.  Идёшь к выходу, потом абсолютный провал в сознании, а когда  сознание проясняется, с удивлением понимаешь, что ты уже на пол – пути в обратном направлении, вглубь острова. Но, несмотря ни на какие казусы ходили мы туда постоянно.
 Ведь  там замечательная природа: влажная трава под деревьями и каменные полянки под солнцем, покрытые разноцветным мхом.   Шляпки крепких боровичков – белых грибов, как их  у нас называют, на фоне блестящего зелёного моха. Искрящаяся прозрачная вода в реке, играющая бликами под порывами ветерка и толстые мокрые груздочки, затаившиеся в  листве под  берёзкой . И россыпь мухоморов  и стройные ряды подберёзовиков , выстроившихся вдоль реки. Вот эти пространства мы и осваивали, постепенно продвигаясь все глубже в лес. Потом начались походы за земляникой, было её у нас много – много, а может так всегда в детстве, всего полно и никаких забот.  Мы приходили из тайги, умаявшись,  угорев от солнца, но с добычей.  Впрочем,  в хороший год можно было и не утруждать себя дальними походами за грибами, а просто взять миску выйти за огороды к реке и набрать белых и подберёзовиков на жарёху в ближайших кустах от дома.

 Подрастая, мы уходили всё дальше: сначала на елани за голубицей, именно так у нас называют эту ягоду, затем в хребты за брусникой. Первый сбор голубицы заканчивался для нас обычно  плачевно, мы возвращались домой с невыносимо саднящими языками, потому, что все те часы, что мы собирали ягоду, мы, не останавливаясь, ели её. Зато у нас никогда не было проблем с гемоглобином, хотя фрукты мы видели в основном на Новый год. Брусника же у нас стояла деревянными бочками, так много её было. Мы наколупывали её мороженную в миску  и ели кто во что - горазд: кто с мёдом, кто с сахаром, а кто и не оттаявшую ещё, перекатывая во рту как камешки. Всё своё детство мы не выходили из окрестных лесов, излазили все ближайшие сопки. Наше познание природы продолжалось круглый год. Начиная с ранней  весны, когда мы шли за веточками вербы к Вербному воскресенью. Затем вскрывался лёд на реке, прибрежные кусты наполнялись пчелиным гулом. В совхозе была большая пасека, да и на местных подворьях держали немало пчёл. Тогда мы ползали по сопкам, объедаясь цветами кашки и багульника, запивая всё это берёзовым соком, который мы собирали тут же в банки. Летом в ход шёл дикий лук, хотя в зависимости от вида мы называли его по-разному, один – чесноком, другой – мангыром. Копали корень сараны и уговаривали своих бабушек сварить нам из них кашу. Леса у нас богатые, мы приносили домой белые грибы, подосиновики, подберёзовики, грузди, волнушки, маслята. На вешенки  и сыроежки мы не обращали никакого внимания, их считали «погаными» грибами. Королевой среди ягод была, конечно, земляника, кроме неё мы собирали костянику, жимолость, чёрную смородину, моховку, голубицу. Пробовали морошку, княженику, красную смородину, дикую малину. Ближе к осени поспевала черёмуха, тараножка, подходила брусника,  а после первых заморозков наступало время боярки, шиповника. Нои зимой мы не покидали своих любимых мест. Носились по замерзшей реке на тарантасах, так мы называли коньки с приделанным к ним сиденьем. Мы  садились на него, подогнув колени, и отталкиваясь двумя пиками,  прокладывали километры витиеватых путей по льду. Втаскивали санки на крутую нашу сопку и неслись вниз, стараясь пролететь как можно дальше. Ребята постарше предпочитали лыжи. Они строили трамплины, прокладывали трассы в лесу, уходили кататься за хребёт, там более пологий склон. 

Часто, собравшись компанией, мы шли в походы: брали котелок или манерку, кипятили чай на костре, пекли на углях картошку, поджаривали на прутиках сало. Какое это было блаженство: горячая, рассыпчатая картошка, чай с дымком, воздух напоенный запахом хвои, разнотравье, синева небес и облака: ласковые, пушистые. У нас удивительно красивое небо: высокое, яркое, зовущее. Иногда мы взбирались на сопку, она тянется, практически, вдоль всего села. И  сидя на макушке, могли долго – долго любоваться открывшимся видом: ниточка реки у подножия сопки, строгая, почти прямая линия деревенской улицы, голубеющие, слегка затянутые дымкой, далёкие сопки на противоположной стороне долины, цветные заплаты полей, перелески, узоры полевых дорог, рассыпанных по степи и небо: высокое, необъятное, невероятно синее и облака, зацепившиеся, кое-где, за верхушки  деревьев или бегущие на - перегонки. Небо было прекрасно всегда. Весеннее - чистое и струящееся теплом. Летнее - томное, наполненное густой синевой. Осеннее - небо « бабьего лета», с грустинкой. Зимнее - грозовое или синь с серебристым отливом. Сейчас бы наши посиделки на сопки обозвали модным словом – релаксация. Полное чувство покоя, необычайная легкость в душе и осознание того, что мы здесь живем - чувство  Родины. И хотя Родина у нас у всех одна – Россия, но вот уголок в душе у каждого свой, неповторимый.

Мы были обычными деревенскими детьми и поэтому имели немало обязанностей по дому: наводили порядок в доме, чистили дворы, ухаживали  за домашними животными: прогоняли на водопой коров, кормили собак и свиней, поили телят, пасли уток и гусей, ездили на пасеку, поливали огороды. Казалось бы -  тяжелый и не очень благодарный труд, но, сколько радости доставляло  нам общение с животными. Сколько случаев осталось в памяти от этого общения: смешных и забавных, курьёзных и трогательных.

Например: курица Яшка. Наседка не приняла цыплёнка в выводок, и нам пришлось нянчиться с ним  всей семьёй. Кто последний уходил из дома, с тем Яшка и путешествовал в кармане. Что это не петушок, а курочка,  мы поняли только, когда Яшка подросла, а петушиный гребень так и не появился. Но к тому времени наша курочка прекрасно знала своё имя и поэтому так и осталась Яшкой.

У нас были прекрасные собаки: добрые, верные, умные. Они были нашими  друзьями, защитниками и проводниками в лесу, товарищами по играм дома. Наши родители терпеливо и ненавязчиво  обучали нас всем премудростям ведения хозяйства.

Вообще  в те годы как – то проще и чище строились отношения между людьми, на дверях не висело замков, прикрыл дверь, поставил палочку и пошёл, никто и никогда не зайдёт в дом без хозяев. Незамысловатый быт, примерно одинаковый достаток у всех, дружеское расположение : мы ходили друг к другу в гости и зачастую, завалившись к кому-нибудь после игр, там и обедали всей компанией. Осенью это были жарёхи, когда забивали скот на зиму и начинались приглашения на свежанину от соседей, друзей, родственников. Мы, дети, объедались мясом так, что уже и смотреть – то на него не могли, но упорно шли с родителями или бабушкой в очередной дом потому, что  это было не просто поглащение еды.  Закуска ведь была самая простая: мясо, наваренное крупными кусками; только, что заквашенная капуста, лук крупными кольцами ;шекша - жареная кровь и по рюмочке водки для взрослых. Главным же было общение, здесь подводились, в дружеских разговорах, итоги всего нелёгкого трудового года и витал дух покоя и удовлетворения результатами своего труда.

 Наше поколение воспитывались на патриотизме, во главе угла в каждой семье стояло, в первую очередь, воспитание любви к Родине  и гордость за своих отцов и дедов, уважения к людям.

Одной из самых любимых игр нашего детства была игра «в войнушку». Мы собирались целым отрядом , у нас были командиры, которые делили нас на красных и белых или наших и фашистов. Никто, естественно, не хотел быть врагом, особенно фашистом.  Мы долго препирались, обижались, но, в конце концов, старшие ребята авторитарно решали эту проблему и игра начиналась. Мальчишки и девчонки  маршировали, распевая патриотические песни и преисполняясь чувством гордости за свою страну. Девочкам в этих играх дозволялось быть санитарками, мы перебинтовывали раненых и выносили их »с поля боя». Дома мы умоляли наших мам сшить нам  «настоящие» санитарные сумки с красным крестом и активно участвовали в «боях». Это и не удивительно, ведь мы постоянно ходили в наш сельский клуб и смотрели там удивительные фильмы великих режиссёров о войне. Помню, когда в нашем клубе впервые прошёл показ фильма «А зори здесь тихие « в зале плакали не только женщины, но и мужчины, ведь тогда ещё большинство участников той Великой войны были живы.

Праздники в нашем селе чудесным образом переплетались, люди праздновали Новый Год и Рождество, при этом на Рождество обязательным атрибутом праздника считались пироги, их пекли, в первую очередь, с печенью и ливером, а ещё  с рыбой, с картошкой, вареньем. Затем шли Святки.  И это было -  одно из самых весёлых времён в году. Все «машкоровались», так у нас называли ряженных –машкоровщики. Ходили по домам с песнями и прибаутками, хозяевам, не принимавшим ряженных, устраивали иногда мелкие пакости: снимали калитку с петель, прятали домашний инструмент по углам. На Крещение все запасали святую воду, шли к двенадцати ночи на ключи. В нашем околотке  ходили на Назаровский ключ. До революции, в Крещение, он всегда освещался, так как не замерзает даже в самые лютые морозы и люди по старой памяти, так и ходили сюда за крещенской водой.  Дальше наступало время советских праздников 23 февраля и 8 марта, их тоже отмечали широко, с подарками, гуляньями, награждением передовиков. И всегда рядом с этими праздниками шла масленица, время блинов. Женщины в нашем селе всегда были большими мастерицами по части выпечки и уж блинов мы наедались всяких: пшеничных и гречишных, пресных и кислых, заваренных на крутом кипятке и на простакваше, с начинкой и без. Блины  подавали с растопленным маслом и сметаной, с вареньем и мёдом. А потом приходила Пасха, мы очень любили это время, потому что, как и на Рождество все наши старшие родственники, а родни в селе было много, готовили для нас детей вазы с угощением: конфеты, печенье, халва, орехи. Мы прибегали к ним в гости, а они, светясь от радости, угощали нас, поздравляли   с праздником. В детстве мы не задумывались о причинах их радости, просто  заряжались настроением. Для наших же матерей предпраздничные дни всегда были временем забот: нужно было напечь куличи, накрасить яйца, наготовить угощение, ведь в праздник всегда приходили гости. Но нам было не до гостей, набив полные карманы яиц, мы «бились « яйцами со всеми приходящими  в дом, с друзьями на улице, с соседями. И чувство радости не покидало нас.  Проводы зимы проводились культработниками нашего клуба почти ежегодно: по улице разъезжали на лошадях три богатыря, молодёжь каталась на тройках, обязательно ставился ледяной столб, с призом. И мужики, подпив для подогрева, упорно штурмовали его.  Пока, какой –нибудь , счастливчик, не срывал приз с верхушки. Детвора объедалась блинами, которые подавали с пылу с жару, а  потом все шли на концерт, подготовленный  силами сельской самодеятельности культработниками и учителями.

Вообще, учителя играли большую роль в сельской  жизни.  Они всегда помогали в подготовке  и проведении особо значимых мероприятий на селе. Особое место в этом списке занимал действительно всенародный праздник –  День Победы. Подготовка к нему начиналась заранее, в школе мы разучивали песню «День Победы», учили стихи о войне, подкрашивали памятник героям Гражданской войны. Захоронение было прямо в школьном дворе, и праздничный митинг всегда проходил здесь, так как памятника, погибшим в Великой Отечественной, в селе не было долго. Учителя вместе с работниками библиотеки и клуба готовили праздничный концерт. На митинге всегда выступали ветераны, многие плакали. Но, несмотря на слёзы, день этот всегда оставлял в душе очень светлый след. Люди светлели лицами, открывались душой.

По воспоминаниям стариков первым учителем в нашем селе был солдат – декабрист, после каторги, оставленный здесь на поселение. До революции школа в селе была двухклассной. Но учиться в ней могли себе позволить не все. По воспоминаниям моего родственника деда Сани –Александра Перфильевича Ананьева,  чтобы учиться в школе, нужно было купить парту, а парта стоила золотой рубль, столько же стоил племенной жеребец. Позже она стала трёхклассной, а затем восьмилеткой.

 Я ходила в школу с удовольствием, мне нравилось учиться. Я думаю каждый человек, особенно профессионал, поймёт, что если бы в школе не было нужной атмосферы,  не было бы и желания учиться. Наши учителя  были настоящими профессионалами своего дела. И хотя в сельской школе всегда намного меньше возможностей для каких – то новшеств мы не чувствовали себя обделёнными. Мы становились октябрятами, пионерами, комсомольцами и при этом в школе всегда шла напряжённая жизнь. Не только во время уроков, но и после занятий  мы были заняты: занимались в кружках и секциях, ходили в походы,  на пионерские костры, участвовали в конкурсах художественной самодеятельности, помогали совхозу, проводили ярмарки, готовились к праздникам. И всегда с нами  были наши учителя. Они,  занятые домашними заботами и личным хозяйством, где было не так уж и мало различной живности; решавшие семейные проблемы, главной из которых была - куда пристроить ребёнка, детского сада тогда в селе не было, а учителя в  большинстве своём  были молодые, успевали всё и научили нас многому.  От всей души хочется поблагодарить их всех: живущих и поныне в селе, уехавших в другие места и уже ушедших из жизни. Спасибо Вам,  за всё, что вы сделали для нас. Образование всегда ценилось у нас в селе. По окончании школы дети, в большинстве своём, продолжали учёбу:  на курсах, в училищах, техникумах, высших учебных заведениях. Нежелание продолжать обучение детей всегда вызывало недоумение. Да и бывало это крайне редко. В большинстве своём родители всегда стремились дать своим детям достойное образование. Эта традиция не прерывается и сейчас.

А между  тем наступало лето и праздник  Троицы, мы ждали его с нетерпением. Ведь до Святой Троицы нам запрещалось купаться. Чего нам только не наговаривали взрослые, пытаясь отговорить  от раннего купания в холодной воде. Но в Троицу мы дорывались до воды,  а потом бежали за берёзкой, плели венки, как учили нас бабушки.

День Молодёжи отмечали всем селом. Перед  праздником во все концы области отправлялись грузовики. За квасом и пивом, мороженным и выпечкой, колбасой и одеждой.  Люди придерживали деньги к празднику, ведь это была редкая возможность,  купить дефицит.

Мужики караулили очередь за пивом, а мы, с нетерпением ждали,  когда мамы купят нам квас и мороженое. А потом были соревнования и концерт, купание в реке, и песни. Во время праздников мы проходили первые уроки хорового пения. Не спеть песню  за праздничным столом, значит изменить традиции. Наши матери не просто пели, они постоянно записывали слова новых песен, разучивали мотив  и на праздники, мы получали общий подарок – новую песню в их исполнении. Жаль, что традиция эта уходит в прошлое. Всё реже  и реже услышишь за столом по - настоящему слаженное звучание песен.  А ведь раньше это было не просто исполнение на два голоса, а многоголосье – высший пилотаж. И мы с детства усвоили,  что лучший музыкальный инструмент – это человеческий голос. Были ещё пляски под гармошку и частушки под балалайку. Ещё одним памятным летним праздником был Иванов день. Перед этим праздником наши бабушки и мамы шли на сопки за травами, особой популярностью у них пользовались богородская(чабрец )и  золотнишная (лапчатка бесстебельная)  травы. Традицию эту они соблюдали свято. Считалось, что травы собранные на Иванов день обладают наибольшей целительной силой. Вместе с матерями ходили за травами и мы. Вот так, незаметно и ненавязчиво ,взрослые передавали нам свой опыт.

После праздника опять начиналась рабочая страда. Сенокос. Время летом пролетало незаметно.  Огороды, цыплята, телята, выпас коров, заготовка ягод и грибов. И вот уже Ильин день и наказ от бабушек – не купаться, вода холодная. На Ильин день всегда подкапывали первый раз молодую картошку и после этого праздника шли в лес за голубицей.  И Спасы. Наши  бабушки всегда проводили первую пробу нового урожая в эти дни: пекли пироги  с морковкой, грибами, рыбой. Особой популярность пользовалась у нас в детстве засолка капусты. Наши матери начинали закваску капусты в конце октября. В наши обязанности входила очистка капусты от жухлого листа и сбор нестандартного листа в квашонку. Из этого листа затем пекли пироги. В квашню,  наполненную капустным листом,  ставили сечку и все ,проходя мимо ,постепенно иссекали капусту до состояния лапши, затем туда добавлялась сметана и всё это оставлялось до утра, чтобы капуста пропиталась сметаной. А утром  мама растапливала русскую печь и ставила первые листы с пирогами для выпечки. Ничего вкуснее этих капустников я в жизни не ела. Ещё одним развлечением во время засолки были кочерышки, мы грызли их с превеликим удовольствием.

После 7 ноября начиналась  подготовка к Новому году. В первую очередь это  были костюмы. Журналов и газет родители у нас выписывали много и почти во всех детских журналах в предпраздничных номерах печатались различные варианты карнавальных костюмов. После того как было решено какие костюмы мы будем делать, собственно и начинался процесс созидания. Всё тогда в деревне было дефицитом, даже марля.  Вместо блёсток, нужные места заливались клеем, и на него тут же насыпался порошок  из битых ёлочных игрушек. Это было волнительное время. На  новогоднем утреннике всегда проводился конкурс на лучший карнавальный костюм. И мы очень старались, помогая маме. Очень уж нам хотелось получить приз. А костюмов всегда было много,  наши мамы, действительно, стремились сделать для нас этот праздник сказочным. Вслед за костюмами  подходило время установки ёлки. Из леса приносилась сосна, её мы и украшали игрушками,  их было  много. Каждый из нас стремился повесить свою любимую игрушку на видное место. Кульминационный момент в оформлении ёлки наступал тогда, когда окутав её гирляндой и набросив сверху мишуру, зажигали  огни.  Для меня и сейчас  запах Нового года – это запах оттаявшей сосновой хвои и мандаринов. Новогодние подарки, изобилие фруктов и каникулы, когда мы могли, не думая о времени, кататься с горы на санках и лыжах, ходить в гости, читать. Это ли не сказка.

Люди в нашем селе всегда были гостеприимны. В какой бы дом ты не зашёл, тебя обязательно усадят за стол. А в праздники хозяйки всегда стремились выставить на стол всё самое  лучшее.

Эта традиция сохранилась и по сей день, тебе обязательно напоят чаем. Хотя это понятие относительное,  тарелку супа или котлеты вряд ли назовёшь чашкой чая. И ещё мои земляки очень отзывчивы на беду, всегда поддержат в горе, не оставят в беде.

Наверное поэтому, все мы , кто уехал оттуда, так скучаем и стремимся ,хотя бы раз в год , обязательно побывать на родной сторонке.

Написав всё это, я подумала,  что кто-нибудь, прочитав,  скажет: » Ну и что  особенного – обычная деревня и обычная деревенская жизнь».  Но «всяк кулик своё болото хвалит». Вот и я, как смогла,  похвалила.

Т. Эпова, г. Краснокаменск